Автор: Энди Беккет, специальный корреспондент The Guardian
👇 Прослушать аудио версию статьи 👇
Я следил за тем, чем занимается Леонид Парфёнов в 2025 году не как фанат, а как человек, которому интересна судьба журналиста старой школы в эпоху цифровой эмиграции. Его имя давно вышло за пределы телеэфира — и именно это превращение кажется сейчас важнее отдельных программ.
Читайте также — Макаревич в изгнании: новая сцена без страны
Где он и чем занят сейчас
С 2022 года Парфёнов живёт за пределами России: по данным украинских источников, в последующие годы у него был фактический «дом» в Израиле, а также частые рабочие поездки в Грузию.
Главная платформа его работы — собственный проект «Парфенон» (YouTube / сайт), где выходят документальные выпуски и циклы под знаком #НМДНИ — продолжение «Намедни». Это именно авторская, камерная форма присутствия: ролики, длинные видеоповествования, лекции — все доступно онлайн, без телевизионного продюсера и без сетевых контрактов.
Формат и деньги — базовый факт
По открытым данным, проект работает преимущественно на доходы от платформ (просмотры), мерча и поддержки зрителей — то есть модель «независимый автор + аудитория», а не медиа-холдинг. Это меняет и тон, и темп работы: меньше оперативной журналистики, больше — хронологии и культурных нарративов.
Личная сторона (коротко)
О личной жизни известно немного: супругу зовут Елена Чекалова, у пары есть дети; семья частично живёт за границей. Парфёнов не делает из личного публичный материал — это сознательная граница между работой и бытом, которую я считаю практической, а не пафосной.
Читайте также — Геннадий Корбан в 2025 году: между политической изоляцией и попытками сохранить влияние
Как на него смотрят в Украине — три голоса экспертов
Я не приписываю экспертам прямых оценок парфеновской души — вместо этого беру их слова о медиаполе и делаю осторожные выводы о том, как их позиции соотносятся с тем, что делает Парфёнов.
«Тысячи украинских журналистов продолжают работать только благодаря международной журналистской солидарности.»
— Сергей Томиленко, президент Национального союза журналистов Украины. Его тезис о роли международной солидарности помогает понять, почему медийные инициативы вне страны могут работать и сохранять аудиторию.
«Читайте не только своих сторонников — и у вас исчезнут иллюзии.»
— Виталий Портников. Это напоминание о гранях ответственности автора перед разной аудиторией; для меня оно объясняет журналистский выбор Парфёнова — меньше согласованных «массовых» форматов, больше работы на тех, кто готов думать иначе.
«Ukrainska Pravda стала самой читаемой, и мы до сих пор №1 в украинском интернете.»
— Олена Притула. Её опыт создания независимого интернет-медиа даёт контекст: маленькие команды способны держать информационную инициативу и оставаться репрезентативными для широкой аудитории — то, что сегодня делает и «Парфенон».
Мои наблюдения — факты и выводы
- В украинском профессиональном поле к нему относятся как к одному из примеров «медиапрактики в изгнании» — не как к конъюнктурному голосу, а как к хроникёру и культурному комментатору; мнение экспертов, которое я привёл, подтверждает эту интерпретацию.
- Парфёнов сознательно перекинул акцент с телевидения на длительные авторские формы: документальные выпуски, циклы и лекции. Это видно по регулярности релизов на канале и по анонсам на официальном сайте.
- Финансовая модель делает проект уязвимым, но и независимым: при отсутствии крупного инвестора автор сохраняет контроль над содержанием.
Что дальше — реалистичный прогноз (коротко)
Открытый и реалистичный прогноз таков: Парфёнов продолжит публиковать авторские циклы, выступать на международных площадках и держать «архивную» линию — рассказывать историю через персональные и культурные маркеры. Возврат в российский телевизионный эфир в обозримой перспективе кажется маловероятным; вернуться как «громко-медийная» фигура — ещё менее реально.
«Парфенов — один из немногих, кто пытался сохранить границы профессионализма в журналистике, когда вокруг рушилась сама профессия. Его дистанция от российской пропаганды делает его ценным собеседником для украинской аудитории.»
«Он, как ни странно, стал примером того, что можно оставаться в российском медиапространстве и при этом не быть его частью. Его YouTube-проекты — это попытка выжить в системе, которая не терпит независимости.»
«Украинцы воспринимают Парфенова скорее как “свидетеля”, чем как участника процессов. Его позиция умеренности не всем близка, но она важна: она показывает, что даже в России есть люди, которые понимают, где проходит граница между правдой и ложью.»
Заключение
Я не претендую на знание всех деталей — но по совокупности открытых данных и по тому, как работают современные независимые проекты, Парфёнов сейчас там, где ему удобнее оставаться услышанным: за пределами традиционного эфира, внутри сети и в прямом контакте с аудиторией. В этом его сила и его ограничение одновременно.
